Читаем без скачивания Сказки карадагского змея - Павел Рупасов

И если он вдруг расскажет вам, что чувствует себя несчастливым и что делал он в жизни не те поступки и теперь у него не те результаты, которые его бы порадовали, а те, которые его постоянно печалят, тогда вы, может быть, поймете, что ваше путешествие в будущее не такое уж и простое дело, что вам теперь самому решать, в какое будущее попадать.

А о путешествии в прошлое я в другой раз расскажу. Тоже очень помогает жить в настоящем.

Про Птицу

В далекие стародавние времена люди тоже жили. В том месте, о котором сказка, давно уже не видели люди птиц. Наверное, птицы оттуда улетели. Но когда-то были, потому что старые люди рассказывали детям сказки, в которых и птицы бывали. Так, ориентируясь на дедовы сказки, заимел один охотник мечту – птицу увидеть. Время шло и шло, охотник целыми днями охотился по лесам, вечером приходил в деревню спать.

– Что, видел птицу? – спрашивали его.

– Нет, опять ничего похожего не видел.

Время шло так долго и медленно, что охотник, почти отчаявшись, стал размышлять: «Действительно, как может выглядеть животное, которое летает? Даже камень, брошенный моей сильной рукой, летит-летит, да и упадет». Размышлять полезно. Это дало подсказку: охотник понял, что птица не могла все время лететь – она просто перелетала с ветки на ветку и с дерева на дерево. Дело пошло: охотник мыслил, мыслил, и произвелась у него совершенно непротиворечивая конструкция птицы: это было животное величиной, например, с портфель, с возможно большим числом ног, чтобы отталкиваться от дерева и прыгать на другое (то есть ног было примерно шесть), на ногах, по-видимому, были когти или крючки.

Охотник ходил после работы по деревне и взахлеб рассказывал, как выглядит птица. Желающих слушать было много, его с жадностью слушали все. Через какое-то время охотник встретился в лесу с животным, которое передвигалось – летая! – от дерева к дереву придуманным охотником «летательным» способом: оно прыгало в воздух и буквально по воздуху перемещалось на другое дерево! И он понял, что вот, наконец, она – птица! И пусть у нее не было много ног с крючками и была она похожа не на портфель, а на белку. Видимо, и белок в той стране не было… Потому что принял охотник за птицу обыкновенную рыженькую белочку.

Охотник вечером ходил по деревне и радостно рассказывал, что он сам, собственными глазами видел в лесу птицу, и какая она пушистая, и какой у нее хвост, и как она здорово перелетает с дерева на дерево! Все слушали его с большим уважением, открыв рот. Под ногами рылся в пыли петух в поисках червяка. Он что-то смекнул в своей куриной голове, после чего поманил охотника:

– Нагнись. – И сказал ему тихо, но отчетливо, прямо в подставленное ухо: – Если ты меня будешь кормить, я раскрою тебе тайну. Согласен? Молодец! Смотри, какие у меня ноги – с чешуйками как у кого? Непонятливый какой! Смотри, какие у меня крылья – как у кого? А, догадываешься? Опять не догадываешься? Птица – это Я! Ну, как? Заволновался, да? Слушай, нагнись еще пониже: если ты будешь кормить меня целый год червяками, то я покажу тебе, как я летаю. Я. Взлечу. На. Забор!

Про те же самые крылья

Где-то в далеком будущем это было. Жил там один народ. От далекого прошлого им досталось, кроме всякого другого наследия, одна, скорее всего, техническая установка. Установка эта досталась народу так давно, так давно, что никто уже и не помнил, от кого она им досталась и для чего изначально предназначалась. Но народ применял эту установку всегда как силовую. На ней пахали землю и ездили на рыбалку. Словом, она служила вполне как колхозный трактор. Время от времени, в дни обязательного профилактического ремонта, какой-нибудь головастый механик разбирал установку до такой глубины, куда хватало руку засунуть. И каждый раз производили какое-нибудь рационализаторское улучшение – что-нибудь добавляли, прилаживали, привинчивали. Так, что со временем агрегат этот все время эволюционировал в сторону технического прогресса: кто-то приладил сверху второй бензобак, кто-то – большой аккумулятор и капот, кузов и кабину. Одним словом, эволюция на месте никогда не стояла, а поскольку новшества всегда прилаживались снаружи, то все более ранние детали закрывали старые, оказывались под слоем новых. И таким образом, чем глубже в механизм залезаешь, тем все более и более древние его конструкции встречаются. Когда какие-то непонятные детали находили в глубине агрегата, если мотор не глох без них – их вытаскивали и выбрасывали как лишний вес. Один раз даже какой-то особенно рукастый рационализатор и молодой инженер расстарался и залез отверткой так глубоко, что-то там отвинтил и вытащил оттуда – крыло. Крыло? Зачем бы здесь крыло? Выкинули, сильно проржавевшее было крыло. Если бы поновее, можно было бы вентилятор из перьев сделать или веер, а так – выкинули за ненадобностью, а потом и второе крыло там нашли. Выкинули много еще всякого старого и ненужного. Не понимают в народе, что многие агрегаты раньше летали. Вот и у грузовиков, и у легковых автомобилей есть крылья, и даже у велосипеда они есть. Просто они не летают теперь, вот и превратились в рудименты – остатки, ушли «вглубь». Зато у них появилось хорошее другое предназначение – они улавливают летящую из-под колес грязь. Да, крыльями улавливают грязь, а для чего еще, простите, автомобилям крылья – грязь ловить.

Лысый камень

…Вот лысый камень на склоне горы. Камень похож на череп. Череп выше двух километров над уровнем моря – череп героя. Каждый герой умер от любви или от ненависти. Это видно по позе: он умер от битвы с горой. Это видно по горе: череп лежит головой в гору. Я последовательно записываю легенду о павшем лысом герое и прочую ерунду. Окружающим камням кажется, что записывается обязательно что-то важное, мнительным кажется, что обязательно про них. Это пугает камни – они вынуждены раздвигаться и пропустить меня в Тар-Тар! Потому что Время!

– ?

– Потому что время – их противник.

– Ну и что?

– Но ведь мало ли что!?

Я паучок

Крым, юг, рай.

Крашу фронтон чердачного окна на маминой даче.

Вот ползет паучок по пыльному полу.

Бывают всякие паучки – но этот мельче всяких других паучков.

Совсем маленький, как самый маленький муравей.

«Парень» серьезный, молчаливый. Метафоры понимает, но, как у них заведено, комментариев не дает. «Пол-булавочный» бронированный скороход, отсюда не видно, но, скорее всего, не улыбается. Все у него устроено серьезно, как у его «взрослых» братьев: та же форма бегуна, пропорции, все лапы те же в латах и «на местах», догадываюсь – это тоже хищник.

Отложил кисточку, понимаю паучка. Понимаю, что он чувствует и что дышит… через восемь трубочек под мышками сопит. Как автомобиль, через свои выхлопные трубки пыхтит, совершенно механический и бессознательный, как двигатель внутреннего сгорания. Я (теперь как он) – смотрю через свои четыре пары глаз и четко отслеживаю действительность. Беззвучно – бесстрастную. Такую же огромную и далекую, как лес и горы вокруг – через смотровые щели бронетранспортера. Верхние мои глаза говорят мне, что наверху небо и нет воробья, который может меня склевать. Передние глаза сообщают границу света и тени и говорят мне, что я скоро выберусь на солнышко. Боковые нижние мои гляделки говорят и боковерхние «фары» тоже говорят. Каждый из восьми моих глаз фасетчатых, как хрустального стекла ваза: ограненная тысяча прозрачных площадочек собраны в один глаз и каждая площадка отражает (быстро фотографирует) видимую ей часть Вселенной. Посылает туда, внутрь ко мне, в мозг, свои изображения. Мозг мой – из трех нейронов сотворенный, но в нем складывается вся «общая картина мира». И происходит это на бегу! Я-то все время бегу! Остальные органы коммуникации-локации пространства – слух, вкусовые ощущения, способность чувствовать запахи – у меня находятся на некоторых специально чувствительных волосках на ногах. Пригрело солнце, и мои гидравлические приводы ног несут меня туда, где теплее.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

«Перекладывать с галса на галс» – маневрировать с помощью паруса, идя зигзагами.